Привет!
Сегодня я вновь была в Инклюзионе.
Саша приехал с соревнований по теннису. Занял 1 место по России! И поэтому ходил и угощал всех чокопайками, а тех кого не успел угостить Саша, угощала Наташа.
— Лилька, тебе можно? — спрашивала она и сама себе отвечала, — я знаю, что тебе нельзя. Но я тебе всё равно положу. Ты найдешь того, кому можно.
И я не посмела отказаться. Наташино лицо ещё не светилось так никогда.
— Катя, Катя идёт! — закричала Римма.
— Какая Катя?
— Блажнова.
— Блажнова к нам?!
— Да, да, точно к нам.
В следующую секунду все уже радовались Кате. Обнимались с ней и спрашивали надолго ли она пришла.
— Не знаю, как пойдёт, — отвечала она, смеясь.Оказывается, что Катя в тот день немножко заменяла Аню. Она работала с маской, изучала её траекторию, попутно жалуясь, что у неё большие руки.
— У тебя большие руки? — засмеялся папа.
— Для маски, да, — улыбнулась Катя.
Я увидела её ямочки на щеках. Мне по большому счету было без разницы, что делает Катя: работает тканью или маской. Важно, что она была здесь.После отдыха мы поделились на две команды и стали выстраивать чайку. Я подумала, что даже в чайке не хватает Володи. Вот как он встанет в середине, как слова завораживающие скажет, от которых мурашки побегут, рукой как взмахнет, и все за ним, тогда всё будет хорошо и красиво. Однако, я об этом только размышляла. Оксана не знала о моих мыслях. Может позднее и включится сюда Володя. А пока так, как есть…Ещё мы делали ракушки. Я была в команде с Катей и Верой Павловной. Катюша наклонилась ко мне, и я тот час осознала, что теперь к людям, которых я идентицифицирую по запаху, будет относится и она. В конце занятия, когда нас спросили от чего мы получили удовольствие, я без смущения ответила: «От Катиного запаха». А пока мы делали ракушку.Я знала, что со мной работать сможет не каждый, но Катя была абсолютно спокойна и даже мои скрюченные руки, она восприняла как возможность для этюда. Я помню, как мы пытались переплести наши руки, а потом Вера Павловна спросила: «Где у нас зритель?» Потому что в театре нас учили, что к зрителю нельзя долго стоять спиной. А тут с какой стороны не подойди, всё равно будет прекрасное место к зрителю.
— Ну так самое красивое, — засмеялась Катя.Мне было уже без разницы получится у нас что-то или нет. Важно, что мы сейчас счастливы. А ещё Катя, когда уходила, сказала мне: «Спасибо, тебе, мой друг!» — и улыбнулась. Я поняла про что она говорит и смутилась, но потом решила, что смущаться тут нечего. У меня есть эта детская непосредственность. И от неё никуда не денешься.

«Но иногда отца просил, чтоб в церковь тот его сносил».
Светлана Копылова из песни «Калека».

Привет!
В тот день мне почему-то было плохо. Что-то давило на меня изнутри. Душа не могла успокоиться. И я весь день думала, что же это такое может быть. А вечером папа сказал: «Собирайте её». И я поняла, что такое служение своему ребёнку.Служение ребёнку — это тогда, когда ты берёшь и несёшь её, не зная повторится ли это ещё когда-нибудь или нет, но ты точно знаешь сейчас она счастлива. И будет счастлива в Инклюзионе, поэтому не всё ли равно, что будет дальше.- Папа сказал одевать тебя.
— Ну, давай Санькины штаны и Санькину рубаху.
— Может платье? Оно покрасивее будет.
Честно говоря мне было всё равно в каком наряде я пойду. Я была довольна, как слон после бани, и это отражалось на моём лице.Я взяла две апельсинки для Оксаны Николаевны и поехала.
В Инклюзионе первым, кого я увидела, была Оксана.
— Привет! — сказала она мне.
— Это Вам.
— Мне? — то ли удивилась, то ли обрадовалась она.
— Да! За ту хурму, которой вы меня угощали.
— О, дак ты мне даже больше даёшь, — сказала она и почему-то скрылась.Но я не очень расстроилась, так как тут же увидела Володю. И я подумала, что он специально пришёл, чтобы встретиться со мной. И что все меня тут ждали и скучали по мне.Мы уже начали изучать стихию воды и её обитателей. Сначала мы представляли себя морскими коньками. Я не понимала, что делают ребята, так как у меня в голове всё ещё был «огонь», и я представление о других стихиях имела лишь смутно. Володя встал за коляску, стал шептать мне: «Ищи себе конька», но пока я осознавала смысл сказанного им, пока договаривалась со своей рукой упражнение уже закончилось.И мы с Вовой пошли в зрительный зал. И так стояли, стояли с Вовой в зрительном зале, пока он почему-то не сорвался с места и не побежал в середину сцены. Я быстро сделала из непослушной руки «конька» и стала соображать: на что же Вовочка мог так бурно среагировать. Может быть он стремиться защитить мои ноги от излишних столкновений и показывает народу, что мы здесь, мы заняли это место. Оказывается он решил дать мне возможность попробовать себя в роли акулы. А акула как раз очень быстро выплывает из морских глубин и её задача напугать коньков, а задача коньков — от неё спрятаться. Володя был в тот день со мной очень бережен, он защищал меня даже от папы немножко.Было такое упражнение, где конькам нужно было подружиться и папа мне показал фигуру из трёх пальцев, а Володя ему так спокойно грустно сказал: «Ну, что ты так с ней?» Будто он понимал, что занятия в Инклюзионе теперь для меня стали особенно особыми. И каждое из них находится уже давно за пределами театрального искусства.
А потом был перерыв. И Оксана угощала всех апельсинками.- Володя, — подозвала руководитель Вову. И вручила ему апельсинку.
— Я не хочу.
— Дак кто тебе сказал, что это тебе? Почисти.
— Мы так не договаривались.
Но всё же просьбу её выполнил.- Вова!
— Я не хочу.
— А кто тебе сказал, что это тебе? Иди корми народ.Мне вспомнилась ситуация из детства. Однажды к моей сестре Арише приехали два её одноклассника. Им дали мандаринки.
— Ярик, почисти мне мандаринку, — попросила Ариша.
Он почистил.
— А мне? — сказала Нелли.
Ярик, как настоящий джентльмен, почистил и ей. А потом спросил:
— А кто всё это убирать будет?
— Ты намусорил, ты и убирай, — в голос заявили девчонки.
Я тогда очень смеялась. Но сильно их не осуждала, потому что смекалка у них всё же работает.После перерыва делали «воду». Понять что-то было сложно. Но мне казалось, что я понимаю, хоть и с трудом. Я радовалась и хвалила себя за это. После занятия я обняла Оксану и сказала ей, что не знаю приеду я в следующий раз или нет.- Ты что помирать собралась? — спросил меня папа.
Я посмотрела на него так, как будто ему, а не мне 20 лет, и он ещё не знает каким боком может повернуться к нему судьба. Затем вновь перевела взгляд на руководителя: «Одна мудрая женщина как-то сказала нам, давайте не будем жить так будто мы вечны». Она сказала нам это в Инклюзион.Школе.Курган, имя ей — Оксана Николаевна.Я боялась посмотреть в глаза нашему учителю, вдруг она заплачет, и её душе станет плохо. И поэтому я не знаю, что она в тот момент чувствовала, но мне показалось, почувствовала она всё правильно.

Своё выступление в медицинском колледже Полине Николаевне посвящаю…Привет!
Знаешь, мой дедушка мечтал, чтобы я стала врачом. Даже большой анатомический атлас мне подарил. Но я ничего не понимала ни в нем, ни в химии, поэтому Господь мне подарил возможность выступать для будущих врачей.Пока папа переодевал меня в коридоре, я читала надписи на стенде. «Студент, береги своё здоровье!» И дальше шла информация о спортивных секциях.
Неплохо. Вполне в духе медицинского колледжа.Ко мне подошёл Андрюха.
— Видишь, какие они нарядные к нам на концерт собрались, — сказала я ему. — В белых халатиках.
— Да, красиво!- Здравствуйте! — сказала организатор.
До этого момента я её не знала, но что-то было в ней такое тёплое душевное.
— Здравствуйте! — сказала я и даже захотела потрогать её руки.
— А что вы маленького не взяли?
— Так он у нас шумный, — отозвался папа.
— Все мы тут шумные. Давайте мы выйдем на время репетиции, чтобы вам не мешать. Хотя нет, подождите, ещё надо ширмы поставить.
«А зачем нам ширмы?» — подумала я, и взглядом окинула сцену. Кулис не было. Совсем. А медики, видимо, так кулисы выставляют.- Давайте Лильку за ширму! — сказала Оксана. — Ноги входят?
— Вроде входят. Даже стул можно поставить, чтоб тут ещё кто-нибудь сидел.Я отчётливо помню, что на концерте была в основном молодёжь, которая внимательно смотрела на сцену. Они искренне радовались на номере «Танцы народов мира» и хлопали так, что я боялась, что сейчас снесут ширму, и они увидят ещё одну актрису, которой в номере быть не должно!
Да, иногда, зрители разговаривали между собой, но это было не похоже на простые разговоры, это были пояснения-обсуждения. А такое в театре можно. Я видела.Когда меня поставили в коляске, то я, не смотря на страх, смогла проанализировать, что люди плачут. «Значит, это им близко. Значит, трогает», — решила я, и на этом моменте меня опустили.А как громко нам апплодировали!!!
Так апплодируют разве что голливудским звёздам. И причем видно было, что зрителям действительно нравится то, что мы делаем.Мне даже захотелось позвать на сцену Володю, который сидел в зале на звуке.
Ведь он с самого первого нашего спектакля убеждал папу:
«Пусть они покланяются подольше. Ведь апплодисменты — это самая главная часть спектакля! Неужели ты этого не понимаешь?!»
Папа смеялся, а я думала:
«Какой же чуткий Вова! Как он всё осознаёт. Наверно, потому что давно в театре».Но оказалось, что и это ещё не всё. Нам каждому подарили по шоколадке! Такой гонорар или зрительская благодарность, всё равно как это называть, главное — очень приятно!И уже в коридоре какая-то студентка попросила нас: «Вы приходите почаще, чтобы нам пары отменяли!»
В этот момент я ещё раз поклонилась. Но уже не зрителям, сидящим в зале, а преподавателям, которые отпустили их, ведь благодаря им нам удалось собрать полный зал.Когда только начинался Инклюзион, то одна моя учительница мне говорила:
— Иди в театр, иди. С биологией мы потом разберемся. Я понимаю, какая ты там счастливая.